Родион Щедрин: между свободой творчества и гражданской свободой
В моменте, как принято сейчас говорит, Родиона Щедрина, скончавшегося 29 августа, можно было отнести к тем людям, чьё имя слышал любой «культурный» человек среднего возраста, но вряд ли этот средний человек сможет сразу вспомнить названия произведений Щедрина. А ведь его можно назвать одним из последних классиков, продолжателем линии Шостаковича и Прокофьева, но в совершенно индивидуальной манере. «Кармен-сюита» и «Конёк-Горбунок» стали визитными карточками советской музыки за рубежом, а концерты и оперы шли в известнейших залах мира. Щедрин прожил 91 год, получил все главные награды страны – от Ленинской и Государственной премии до звания народного артиста, но при этом всегда оставался живым, ироничным, свободным в своём творчестве. В музыке второй половины ХХ века он, если уместны такие сравнения, был фигурой масштаба Пикассо в живописи или Булгакова в литературе.
«Правильный» шестидесятник
Композитор и Муза
Щедрин был настоящим «шестидесятником». Для него хрущёвская оттепель не означала, как для многих, что можно безнаказанно плевать в прошлое, наживать капитал на кровавых страницах истории или размениваться на дешёвую иронию по отношению к предкам. Он воспринимал идеологические послабления как шанс искать новые пути в искусстве: соединять классику и авангард, традицию и дерзость, серьёзное и ироничное.
В этом и была его внутренняя свобода: он умел быть современным, не ломая того, что составляло основу русской культуры. В жизни это проявлялось особенно ярко через его союз с Майей Плисецкой. Отношение к великой балерине в Советском Союзе напоминало перемежающуюся лихорадку: её то хвалили, то шельмовали, то выпускали за границу, то подозревали во всём на свете. Щедрин же никогда не политизировал это и не пытался выступать в роли «жертвы режима». Он просто писал музыку — для Плисецкой, для сцены, для слушателей. И это его характерная черта – он был верен искусству, а не конъюнктуре, и оставался в центре культурной жизни, не становясь антисоветчиком из принципа.
Муза и композитор
Брак Щедрина и Плисецкой был вовсе не похож на красивую сказку, как пытаются представить его, исходя из лет, прожитых композитором и балериной вместе. С бытовой точки зрения идеальным его назвать трудно: романов хватало и с его стороны, чего стоит только чуть не оборвавшаяся жизнь актрисы Марии Шелл, и с её. Но они оба смотрели на жизнь шире, чем через призму ревности. Их связывало не только чувства, но и глубокое уважение, стремление к взаимопомощи и понимание цены таланта. Плисецкая оставалась музой и часто первой исполнительницей Щедрина, а он писал для неё произведения, которые становились событиями мирового масштаба. Вместе они прожили 57 лет. Это, пожалуй, куда важнее любых житейских коллизий. Их союз был прочен не потому, что в нём не было трещин, а потому что оба стремились сохранять главное — доверие.
Без «палат каменных»
При всём масштабе их имён и популярности, Щедрин и Плисецкая так и не стали обладателями огромных состояний. У них была квартира в Германии, какое-то жильё в Прибалтике, московская квартира… Всё вместе даже сейчас едва ли потянет на миллион долларов. Детей у них не было, да и над накоплением богатств они, похоже, особенно не корпели, живя довольно открытой жизнью даже в весьма зрелые годы. Их капитал состоял в другом: в признании, в мировой славе, в том, что музыка и танец, созданные ими, оставались в памяти поколений. И теперь, когда Родиона Щедрина не стало, его прах и прах Майи Плисецкой, по их воле, будет развеян над Россией — страной, звучащей в его музыке, страной сыном которой он останется вечно.
